Неизвестно, когда был основан Карфаген. Уже в IX веке до нашей эры он существовал как финикийская колония, а потом пять веков был столицей великого государства.
Через Карфаген шла торговля африканскими рабами, золотом, слоновой костью, хищниками для цирков.
Богатейший Карфаген с его мощным морским флотом, приносившим огромное богатство, а следовательно, и процветание городу, всегда вызывал зависть у римлян. Достаточно сказать, что улицы Карфагена освещались фонарями, заправленными оливковым маслом, чего не мог позволить себе Рим.
Самым грандиозным сооружением был акведук. Он был возведен еще при императоре Адриане. Акведук брал начато из овального водоема, расположенного у подножия горы Загуан — священного места. Холодная, необыкновенно чистая вода из подземных родников устремлялась в громадные подземные цистерны, а потом по каналу в восемьдесят километров длиной текла в город.
Славен был город Карфаген, но всегда жил под угрозой беды. Бесконечные набеги — сначала римлян, потом арабов — превратили его в гигантскую каменоломню. Завоеватели целых тринадцать веков выламывали колонны для своих дворцов и мечетей, бросали в печи обломки статуй для обжига их на известь, крышками саркофагов мостили улицы.
Прошли века. И только руины стоят памятниками былого величия Карфагена.
В Карфагене мы пробыли недолго. Нужно было еще завернуть в Тунис, столицу, чтобы увидеть мозаики Дугги, которые теперь были перенесены и выставлены в музее Бардо.
Самая знаменитая мозаика была найдена в 1931 году при раскопках Дома Диониса и Одиссея в Дугге. На мозаике, составленной из маленьких кубиков цветных камней, Одиссей в светлой одежде стоял на палубе корабля, привязанный к мачте, чтоб не поддаться чарам поющих сирен.
Гладкая плотная и ровная поверхность мозаики не изменялась от времени, света и воды. В античных домах не было окон, и свет проникал в покои только через открытую дверь. Тогда на мозаиках наливались красками овощи, фрукты, деревья, олицетворяющие смену времен года, плескалась вода, по которой скользили лодки рыбаков, тянущих сети. И пели сирены. И плыл Одиссей к Блаженным островам, где беспечально и светло проходит жизнь человека. И пенил синие воды Океана на колеснице, запряженной квадригой морских коней, в сопровождении наяд и дельфинов бог Нептун вместе со своей прекрасной супругой Амфитритой...
Когда из прохлады музейных залов мы вышли на солнечную площадь, к нам бросились торговцы серебром. Грех было не остановиться и не купить этих серебряных дельфинчиков в память о боге Нептуне.
Не проехав и получаса, машина Александра Фомина вдруг резко затормозила.
— Что, уже Дугга? — обрадовались мы.
— Нет, до Дугги еще сто двадцать километров. И это последняя остановка — Сиди-бу-Саид.
В синем-синем городе, где все крыши низеньких домов и все наличники окон яркостью красок соревнуются с цветом Средиземного моря, мы сидели в кафе и пили чай с кедровыми орешками. Арабы курили кальян, и плотный дым табака, казалось, поглощал их застывшие фигуры. С моря дул свежий ветер, накрапывал дождь...
— Саша, ты веришь, что на этот берег приплывали атланты?
— Единственное, что я знаю, а это я вычитал во французском археологическом отчете, что здесь, в Тунисе, в начале тридцатых годов были раскопки на берегу высохшего озера. Под песчаными дюнами археологи обнаружили остатки древнего города. Он полностью соответствовал описанию столицы Атлантиды у Платона, только был как бы уменьшенной копией ее. Тогда считали, что это и был Посейдонис. Возможно, это был колониальный город атлантов здесь, в Африке. Потом, как всегда, пришло разочарование — что атлантов нет и не было никогда. А вы сами верите в Атлантиду?..
Дугга
Мы мчались в Дуггу, минуя города и деревеньки, минуя мало изменившиеся за тысячелетия берберские поселения. И ничто не могло остановить нас на этом пути.
И вот он встал перед нами. Город на холме. Город посреди безлюдной равнины.
В жаркий африканский полдень легкое марево окутывает Дуггу, и она кажется призраком, плывущем в прозрачном, без единого облака, небе.
Перспективы уходящих вдаль мощеных улиц, пролеты арок, колоннады, храмы — мало напоминают развалины. Стоит лишь немного прикрыть глаза, и Дугга наполнится голосами некогда покинувших ее людей.
Пустынная ныне долина, окружающая городской холм, была засажена пшеницей, оливковыми рощами, за пределами которых простирались леса. Сегодня даже трудно представить, что здесь, на севере Африки, мог расти настоящий лес, в котором водились дикие звери, что здесь текли реки.
Мы гуляем по Дугге, смело ступая по ее мостовым. Они такие же крепкие, как тысячелетия назад. Тишину нашей прогулки нарушают лишь комментарии Саши: он взахлеб восторгается устройством мостовых. Объясняет, почему между камнями римляне оставляли щели, как дождевая вода попадала под мостовую, а затем по специальным трубам стекала в подземные резервуары. И потому Дугга никогда не знала жажды, даже в самую засушливую пору.
Извилистая мостовая привела нас к площади форума. Здесь по утрам, бывало, начинали торговать всяческой снедью — хлебом, мясом, рыбой, овощами и фруктами, оливковым маслом и вином в больших глиняных амфорах; чуть позже появлялись продавцы кожи, керамики, тканей; из пустыни приходили высокие берберы, закутанные в бурнусы. Они предлагали жителям Дугги ковры и серебряные украшения и чувствовали себя равными среди равных на этом вечном празднике бога Меркурия.
На площади форума жизнь кипела от восхода до заката. Радостные и печальные события сменяли друг друга, возбужденные граждане истово, до кулаков и хрипоты, обсуждали результаты голосования в форуме; кто-то, разорившись, продавал все свое имущество с молотка, кто-то заключал сделки и вершил правосудие, выносил страшный приговор.
И поныне главную площадь Дугги окружают портики, замыкаемые зданием Капитолия, посвященного божественной триаде Рима — Юпитеру, Юноне и Минерве. Его величие и стать поражают до сих пор, хотя время и люди успели надругаться над этой святыней.
Покорив Дуггу, римляне, нисколько не усомнившись в верности своих действий, уничтожили восточные символы на стенах пунических святилищ, дабы воздвигнуть на их месте статуи, посвященные собственным бесчисленным богам. Однако даже эти покорители чужих земель так и не смогли полностью стереть память о предшественниках. В центре Дугги осталась площадь с поэтичным названием — Площадь Розы Ветров, а на окраине, у самого подножия холма, точеной башней высится каменный мавзолей, воздвигнутый финикийцами. Римляне превратили его в склад, не удосужившись изменить что-нибудь в облике этого загадочного сооружения. Странно, но именно поэтому он и сохранился. Так и хочется воспеть хвалу чьей-то лени и скаредному желанию иметь как можно больше амбаров.
Мощь империи олицетворяли мемориальные арки, которые высятся еще на подъезде к Дугге. Их много и в самом городе. Здесь они часто играли роль городских ворот, парадного входа на форум и в Капитолий.
— Покончим с рассуждениями, — неожиданно произнес Саша, вернув нас на землю.
И мы двинулись в прохладу терм.
Невозможно себе представить римский город без терм. В переводе это означает просто бани, но назвать так эти почти священные для горожан места — просто невозможно. Здесь не только принимали омовение, но и занимались спортом, развлекались, вели задушевные беседы.
— Посмотрите, какая удивительная конструкция, — почти кричал Саша, и эхо его голоса отдавалось в темных
сводах. — Какое техническое решение! Подведена вода, есть все стоки, а главное — система обогрева горячим воздухом.
— Ну, и куда мы идем дальше? — спросил наш гид, как-то странно, двусмысленно улыбаясь. — Куда настоящий римлянин ходил после бани? Конечно же, в публичный дом! — и Саша повел нас вниз по мостовой...
Время лукаво. И каменный фаллос указывал теперь дорогу лишь к развалинам святилища плоти. Для того чтобы тебе навстречу вышла женщина, надо было постучать камнем о камень. И Саша стучал долго и громко, но лишь эхо пустынной Дугги отвечало ему...
Как это ни странно, но термы и публичный дом сохранились гораздо лучше жилых домов. Стены жилищ в Дугге все рухнули. Остались лишь их основания, да живы еще фрагменты колонн внутренних двориков и напольные мозаики.
Восприятие римского города требует спокойного плавного ритма движения, который соответствует человеческому шагу. Идя по мостовым, мы словно погружались в пространство иных веков...
И казалось: звучат в раскаленном воздухе голоса родившихся в Африке Апулея и Блаженного Августина. Древний театр Дугги, способный вместить три с половиной тысячи человек, классический амфитеатр римской эпохи, бредит голосами забытых актеров, и грезилось, будто все они собрались за оставшимися на века колоннами, чтобы сыграть трагедию Луция Аннея Сенеки «Медея».